Меня зовут Джоан, мне 65 лет, и я живу с моей невесткой и ее сыном Кенни. Мой муж и мой сын погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад. Я переехала к невестке, потому что мне нужен был уход. У меня рак кожи, хотите вы этого или нет.
Невестка была не против, но при одном условии – я должна была бросить пить. Я так и сделала, но после курса лечения снова запила. Конечно, я скрывала это от них. Что тут говорить, я полный алкоголик, но мне плевать на это, если честно. Старой женщине нужно больше думать о смерти и меньше о делах земных. И пока я так думала никаких проблем не возникало.
Проблемы начались, когда я вдруг подумала о том, что мне очень нужен свой собственный дом. Игривая мысль тут же повалила меня в тоску и я пошла к своему тайничку, где была спрятана начатая бутылка чего-нибудь крепкого. Укрытие было в спальне, и мне не стоит говорить, что внук зашел туда именно в тот момент, когда алкоголь, булькая, переливался из тонкого горлышка в стакан.
– Да, посмотрим, что у нас здесь, – сказал Кенни, удачно имитируя голос врача из больницы, где я лежал. — Бабушка, а ты в курсе, что мама не позволяет тебе пить вообще и в нашем доме?
– Знаешь, Кенни, – ответила я, не прекращая процесса перемещения вожделенной жидкости из бутылки в стакан, – мне это уже не повредит… Но, в принципе, я буду не против, если все это мы сохраним в тайне. Ты как?
Я взглянула на мальчика и поняла, что он тоже восхищен этой мыслью и лихорадочно думает, чтобы этакого из меня требовать. Мне стало немного смешно — что можно спросить у больной бабушки, к тому же далеко небогатой? Но я по-своему любила внучка и решила сделать ему предложение.
– Кенни, я дам тебе стольник, ладно? Конечно, такие деньги — сущее разорение для меня, но все же я думаю…
— Бабушка, мне не нужны деньги. Мне нужно несколько интереснее…
С этими словами он подошел ко мне и ласково погладил мою ногу. Я увидела, что его джинсы напряглись подростковой эрекции, и немного испуганно схватилась с кровати.
– Кенни, кто из нас болен, а? Я старая женщина, твоя бабушка, мне шестьдесят пять…
— Я знаю. Вот поэтому мне нужна ты. Мне нравятся дамы в возрасте…
В устах тринадцатилетнего сопляка такие звучали до бессмысленного высокопарно. Мысленно я уже приготовилась дать ему ответ, да еще в таких выражениях, что он надолго забудет дорогу в эту спальню. Не забывайте, что я все-таки алкоголик… Однако Кенни продолжал говорить, и, по мере его рассказа, мне все меньше и меньше хотелось выпить ту водку, которую я приготовила на его глазах.
– Ты знаешь миссис Кларк, – поинтересовался внук, чесая локоть, – библиотекаршу?… Ну так вот, я трахнул ее до того, как она умерла в прошлом году. Мне нравятся старые девочки. И Бог мне помогает, блин… Знаешь, этот запах, висячие груди, эти животы и письки… Мохнатые старые письки — вот что мне нравится больше всего.
Он опустил свой мечтательный взгляд на меня и усмехнулся.
– А теперь я хочу тебя, бабушка. И, верь мне, я получу свое…
Последние слова он произнес сквозь зубы и на мгновение мне представился злой дух, вселившийся в юную плоть. Я едва успела поднять руку, чтобы перекреститься, но Кенни опередил меня, расстегнув джинсы и вытащив оттуда подростковый стручок – тонкий и крепкий. «Ну вот и наказание за мои грехи», обреченно подумала я.
— Или ты отсосешь у меня, можешь ли паковать вещи, бабушка.
Я чувствовала себя как во сне. Но мои слезы и увещевания не произвели никакого эффекта на внука.
– Джоан, я считаю до пяти, а потом я уйду. И ты тоже. Затем. Итак, один-два-три-четыре… Что ж, я думаю, тебе пора подыскать себе другое жилье… Где-нибудь поближе к мусорнику…
Я не дала ему сделать ни шагу к двери, упав перед ним на колени. Можно долго распинаться по поводу силы воли и нравственности, но особенно удобно это делать в теплой постели, будучи сытым и довольным, и зная, что у тебя пара миллионов завалялась в банке с прошлого года. В моем же случае, мне хотелось лишь спокойно дойти до конца, и уж никак не подвергать себя испытаниям на закате лет. Да и потом, не развалился же я, если отсосу у этого поросенка!..
Одним словом, я взяла его член в ладони и посмотрела на Кенни в последний раз. А потом он начал трахать меня в рот – да, прямо так, буквально насаживая мою голову на свою плоть. Мальчик намотал мои волосы на руку, как в гриву коня, и время от времени больно вздергивал ее вверх. Его член оказался удивительно горячим, и я чувствовала язык, как там у него дерутся вены.
Наверное, я забыла, как делается минует, потому что Кенни рывком выдернул свой аппарат из моего рта и раздраженно сказал:
— Дыши носом, бабушка, а на языке работай!
Мне стало немного досадно, потому что я и так старалась, как могла. Но внук уже сунул член мне обратно в рот и моя тирада осталась невысказанной. Он двигался быстро, быстрее, чем я могла уследить; и все, что мне запомнилось, это тепло во рту и их яйца, похлопывающие меня по подбородку.
— Да, соси сучка! Соси меня-а-а… У-у-у! — он негромко взвыл, как похотливая котяра и кончил прямо мне в рот. Я захлебнулась в его сперме, похожей на расплавленный воск, давясь и сплевывая ее наружу.
Я опрокинулся лицом вверх на кровать, вытирая рот краем моей рубашки. Мне было плохо, давление поднялось и шум в ушах походил на отдаленный гул паровых котлов. «Пока эти котлы от вас на расстоянии до километра, это ее ничего», увещевал меня врач. «Но как только они приблизятся к ста метрам, можете смело звонить похоронной команде». Я перевела дух – видно, у меня еще было время.
Покосившись на Кенни, я поняла, что он снова что-то придумывает. У меня уже не было сил сопротивляться, но и продолжать я тоже не могла.
– Неплохо, бабушка, неплохо. Ты лучше, чем я ожидал… Как насчет продолжения завтра в это же время?
– На это я никогда не соглашусь, – прохрипела я.
— На что на это? — язвительно переспросил меня внук. – Ах, на ЭТО? Конечно, ты согласишься…
Он ушел, и я не могла ничего поделать. Я лежала, обливаясь слезами от собственного бессилия. Полиция и все такое могли отдыхать – у меня не было выбора. Впрочем…
Остатки водки я вылила в унитаз.
Кенни был пунктуальным мальчиком, хоть часы за него сверяй. И следующие две недели были заполнены однообразным ритуалом. Каждый вечер, часов одиннадцать, он поднимался ко мне в комнату, и я отсосала у него перед сном. Как рабыня Изаура.
Если вы когда-нибудь пытались бросить пить, то наверняка поймете меня. Внук находил все мои тайники, он походил на лису, со своей ехидной улыбкой.
После того в первый раз он попросил меня о нескольких вещах. Попросил… Угадайте с двух раз, согласилась я или нет! В общем, с тех пор я утешала его языком, будучи полностью обнаженным. А вот вторая просьба меня немного смутила… Он хотел, чтобы я перестала брить волосы на теле. Везде.
— Но Кенни, у меня волосы растут быстро, и если их не подбрить, я скоро буду похожа на неряшливого мужика, решившего на старости лет стать трансвеститом…
Как я и предполагала, его не убедили мои возражения, и я отложила бритву подальше. Он только добавил, смеясь:
– Боже, бабушка, так я так и хочу! Я хочу, чтобы у тебя между ног было что-то вроде крысиного гнезда. И думаю, что мне будет нужна карта, чтобы найти вход в твое влагалище.
— Ну конечно… — не удержалась я. – Я никогда не смогу тебе!
— Да что ты! — с поддельным страхом прошипел он. — Кто бы мне это говорил!… Я трахну тебя, безусловно… Но не сейчас, позже. А теперь мы займемся делом — авось, открой ротик и скажи «А-а!».
Очень скоро я привыкла сосать более-менее сносно. Я это делала с некоторым рвением, потому что поняла, что он от этого скорее кончает. Я тоже свыклась с тем, как он треплет меня за волосы, когда приближается его оргазм… Да, мне стыдно об этом говорить, но с каждым разом я стала «заводиться» потихоньку сама. Как старая машина, которую безжалостный подросток дергает ключом… и ржавый стартер скрипит, хрипит… и медленно проворачивается…
Так прошло три недели, до конца которых я обросла настолько, что волосы торчали из трусов, как праздничный орлиный убор на голове индейца. Я взяла и состригла их, едва удержавшись от соблазна побрить вообще все наголо. Да, назло ему.
Но потом, ближе к вечеру, я задрожала от страха – и зачем я так погорячилась? Ну и походила бы так, ничего…
На этот раз он буквально побелел от ярости, когда я разделась перед ним для очередного сеанса членососания.
— Ах ты, бабушка, — процедил он. — Ну вот и пора тебя наказать…
С этими словами он расстегнул свои джинсы, вытащил член и подошел ко мне. Силой открыв мне рот, он объявил:
– Ты слишком стала умна, как я посмотрю, да? Так вот, за это я использую тебя вместо туалета. Я отолью прямо тебе в рот, и ты проглотишь все до последней капли. Если нет, то я наложу тебе туда же хорошую кучу сама знаешь чего. Ясно?
— Кенни, боже ты…
– Открывай рот, СУКО! — внезапно прошипел он в дикой злобе.
В очень дикой злобе…
Я повиновалась, и он начал мочиться мне в рот. Мне немного повезло и его струя была не такой уж длинной, но когда он потребовал проглотить все это, я не смогла и меня вырвало. Он привычным жестом схватил меня за волосы и хорошенько встряхнул так, что искры из глаз посыпались.
— Пожалуйста, Кенни, — прорыдала я, не заставляй меня есть твое…
Он молчал у меня над головой, а потом заговорил. Голос его был холоден, как морозильная камера.
— Через два дня я трахну тебя, извиняющаяся старая пизда. Будь готова, баб-буля…
Он пошел.
В который раз.
Этой же ночью мне приснился кошмар.
«Да, Кенни, трахай меня, трахай. Я так хочу-у-у!…» Наши тела переплелись в страстных объятиях и мой внук засадил мне. Я не могла поверить, что все это происходит, даже во сне. Я наблюдала за собой со стороны. Я убеждала себя, что мне противен этот засранец, что я никогда и ни за что… Но мое влагалище пульсировало, и моя похоть поднималась во мне, словно лава давно потухшем вулкане. Я чувствовала приближение самого настоящего оргазма, а та, другая я стояла у кровати и кричала, чтобы я этого не делала. А потом я услышала странный звук, похожий на… И его улыбающееся лицо.
«Да, Кенни. Я хочу съесть кусок твоего ароматного…»
Мне кажется, что я очнулась с криком.
Но вокруг было тихо. И мой внук, вероятнее всего, мирно спал. Паровые котлы гудели как никогда громко. Я автоматически приняла лекарство и подумала, есть ли у меня еще пара сантиметров перед тем, как наберут номер похоронной команды? Есть ли у меня хоть шанс вернуть свою размеренную жизнь? И шанс на еще один оргазм, пусть и самый последний…
Я доковыляла к окну и открыла его. Прохладный ночной воздух поднял занавески и охладил мою горячую голову. Я села на подоконник и долго смотрела на улицу. Мокрый после дождя асфальт сверкал в бликах фонарей.
И манил, манил, манил…
